Положила теплую кофту на кровать и забыла про нее. Теперь на нее улеглась кошачья морда. Пытаюсь забрать - не отдает, кусается и бьет лапой, видимо - воспитывает: - Не бросай, хозяйка, вещи где попало, а аккуратно в шкафчик убирай. - Вот и чтобы я без тебя делала, подруга? ))))
Говорить о смирении всегда трудно, потому что, в общем, по-настоящему не знает смирения тот, кто не смирился. Но кое-что все же можно сказать, чтобы найти какое-то направление.
Когда мы думаем о смирении, мы, большей частью, думаем о поведении человека, который, когда его хвалят или говорят о нем что-то хорошее, старается доказать, что это не так; или о поведении человека, который, когда ему приходит мысль, что он сказал что-нибудь хорошее или сделал правильное, старается отвести эту мысль из страха возгордиться. Оба подхода мне кажутся неправильными не только по отношению к самому себе, но и по отношению к Богу: считать, что раз я это сделал или сказал, это не может быть хорошо, или что признание в себе доброго может повести к гордыне, - ошибочно. Надо просто перестроиться: если Бог дал мне сказать что-нибудь истинное, доброе, правильное или сделать что-нибудь достойное и Его, и меня как человека, я должен научиться благодарить Его за это. Не приписывать себе в заслугу - да; но не отрицать самой вещи и переключиться с тщеславия или гордыни на изумленное, умиленное благодарение.
читать дальшеЭто первое, что надо сказать о смирении, потому что это первая задача, которая стоит перед каждым из нас. Ложное смирение - одна из самых разрушительных вещей; оно ведет к отрицанию в себе того добра, которое есть, и это просто несправедливо по отношению к Богу. Господь дает нам и ум, и сердце, и волю добрую, и обстоятельства, и людей, которым можно сделать добро; и надо его делать с сознанием, что это - добро, но что это не наше, а Божие, что нам это дано.
Второе: смирению противопоставляются, большей частью, гордыня или тщеславие. Между той и другим - очень большое различие.
По-настоящему гордый человек - это человек, который не признает над собой ни Божьего, ни человеческого суда, который сам себе закон. В жизни аввы Дорофея есть рассказ, как он посетил один монастырь и ему сказали об очень молодом монахе как об образце смирения: он никогда не гневался, никогда не возмущался, никогда не возражал, когда его порочили или унижали. И Дорофей, который был опытен в духовной жизни, не поверил; он вызвал этого монаха и спросил: "Каким это образом, при всей твоей молодости, ты достиг такого совершенства, что когда тебя порочат, унижают, оскорбляют, ты никогда не возмущаешься?". И этот молодой монах ответил: "Что мне возмущаться, когда какие-то псы на меня лают?" Его духовное состояние было не смирением и не примиренностью, а совершенной свободой от человеческого не только осуждения, но и простого суждения, мнения; что о нем говорили люди - его не касалось, он сам себе был судьей, он был мерилом всего для себя. И если исходить из этого, то, разумеется, Божий суд также отстраняется, остается только собственный суд. Это состояние предельного, замкнутого одиночества; это состояние, когда у человека больше нет Бога и нет суда вне его самого.
Очень сильно отличается от этого тщеславие. Тщеславие заключается во всецелой зависимости от мнения или суда людского, но не от суда Божия. Тщеславный человек ищет похвалы, ищет одобрения, причем самое унизительное то, что он ищет похвалы и одобрения от таких людей, мнения которых он даже не уважает, - лишь бы они его хвалили. И в момент, когда кто-то начинает его хвалить или просто одобрять, хвалящий вдруг приобретает в его глазах всякие качества ума и сердца, делается в его глазах умным и справедливым судьей. И есть в этом другая сторона: если мы начинаем надеяться, что кто-нибудь нас похвалит, то мы ищем похвалы не за самое высокое, не за самое благородное, не за то, что достойно и Бога, и нас, а за что попало. И в конечном итоге мы мельчаем, потому что ищем одобрения за что угодно, лишь бы нас одобрили; одобряют же нас безрассудные люди, которые не имеют строго Божьего критерия для суда, суждения, и одобряют они нас; конечно, по пустякам. И получается, что тщеславный человек зависит всецело от людского мнения и одобрения; для него катастрофа, когда о нем судят строго или как-то его отрицают; и вдобавок, лишь бы только заслужить похвалу, он довольствуется очень малым, самыми ничтожными вещами.
Смирение, если говорить о русском слове, начинается с момента, когда мы вступаем в состояние внутреннего мира: мира с Богом, мира с совестью и мира с теми людьми, чей суд отображает Божий суд; это примиренность. Одновременно это примиренность со всеми обстоятельствами жизни, состояние человека, который все, что ни случается, принимает от руки Божией. Это не значит, что случающееся является положительной волей Божией; но что бы ни случилось, человек видит свое место в этой ситуации как посланника Божия.
Внутренняя примиренность с обстоятельствами, с людьми не означает, что мы должны рассматривать все обстоятельства и всех людей, как будто они добрые, но означает, что наше место - в их среде для того, чтобы мы внесли туда нечто.
Теперь, если от русского слова, приводящего к мысли о примирении, внутреннем покое, строе внутреннем, перейти к тому, как скажем, латинский язык и производные от него языки определяют смирение, это тоже дает нам интересную картину. Слово humilitas происходит от humus т.е. "плодородная земля" и просто "земля". И если взять землю как притчу, то вот - она лежит безмолвная, открытая под небом, и семя; она принимает навоз и все, что мы выкидываем из нашей жизни; в нее врезается плуг и глубоко ее ранит, и она остается открыта, безмолвна, и она все принимает и из всего приносит плод. По мысли некоторых писателей, смирение - это именно состояние человеческой души, человеческой жизни. Которая безмолвно, безропотно готова принять все, что будет дано, и из всего принести плод.
И вот, когда мы ищем смирения, мы можем ставить перед собой вопрос: как мы относимся к тому, что Господь нас посылает в ту или иную обстановку? С внутренним миром или с протестом, с разборчивостью? "Я не этого хочу, я хочу добра, Ты должен был послать меня в ту обстановку, где все вокруг добрые и будут меня вдохновлять, помогать, нести на руках; почему Ты меня посылаешь в обстановку, где все - мрак, где все - плохо, где все - дисгармония?"
Это наша обычная реакция, и это один из показателей того, что наша реакция не смиренна. И когда я говорю "смиренна", речь не о том, чтобы чувствовать себя или сознавать себя как бы побежденными: "Что же я сделаю против воли Божией - смирюсь". Нет, не побежденность, а активное смирение, активная примиренность, активный внутренний мир делают нас посланниками, апостолами, людьми, которые посланы в темный, горький, трудный мир, и которые знают, что там их природное место или благодатное место.
Продолжая эту тему земли: Феофан Затворник в одном из своих писем пишет своей корреспондентке: "Изумляюсь... Вы отправились на грязевые ванны лечить свой ревматизм, а когда на Вас льют помои, чтобы исцелить Вашу душу от ее недостатков, - Вы жалуетесь". Такая постановка вопроса очень интересна. На самом деле, грязевые ванны мы выбираем, а помои, которые на нас льют, за нас выбирают другие - и мы жалуемся. И в этом почти всегда вся разница. Смирение - очень сложная тема в том смысле, что это слово покрывает много понятий. Кто-то из английских писателей сказал, что смирение - это прежде всего реализм; когда на мысль, будто я гениален, я спокойно себе отвечаю: не будь дураком, ты очень посредственный человек! - это начало смирения, которое происходит от реального видения вещей. Реализм в этом отношении может быть воспитан даже чувством юмора: сделал что-нибудь, чувствуешь, что это очень здорово, а посмотришь на себя и... Моя мать мне как-то сказала: "Сбил-сколотил - готово колесо; сел да и поехал - ай хорошо! Оглянулся назад - одни спицы лежат!" И вот часто можно было бы на себя посмотреть так, даже не со злой улыбкой, а просто с улыбкой: какой ты смешной, чего ты пыжишься!.. (Немножко из смежной области. Помню, в детском летнем лагере кто-то из моих товарищей разозлился, пришел в страшную ярость; и наш руководитель вместо того, чтобы его остепенить, взял зеркало и поставил перед ним; когда тот увидел свою физиономию, свое выражение лица, у него вся ярость спала, потому что таким ему быть ничуть не хотелось: можете себе представить, на что похоже миловидное лицо, которое вдруг исказится бешенством). И если так к себе относиться, то очень часто у нас рождался бы тот род смирения, который происходит просто от реализма.
Самый же глубокий род смирения, смирение святых. Происходит от того, что они видели своим духовным взором красоту Божию и святость Божию, дивность Божию; и не то чтобы сопоставляли, сравнивали себя, но бывали так поражены этой неописуемой красотой, что оставалось только одно: пасть ниц в священном ужасе, в любви, в изумлении; и тогда уже о себе и не вспоминать просто потому, что красота такая, что неинтересно уже думать о себе: кто же станет смотреть на себя, когда можно смотреть на что-то, превосходящее всякую красоту?
Бывают моменты, когда особенно понимаешь отрицательных героев и видишь, что и ты недалеко от них ушел - тоже скотина порядочная Предупреждаю, видео несколько агрессивно
"Все у нас в жизни идет своим чередом, идет нормально. Идем, на пути спотыкаемся и иногда падаем, встаем и опять идем. Несем крест, и им возносится душа наша к Богу, как жертва живая. Без пролития крови не бывает прощения, вот и мы проливаем ее в сердечной боли о близких, в боли о своих грехах. Таков путь к Богу, таков путь очищения души и возрождения ее. И мы от этого пути не откажемся. Всегда помните слова: «Сам искушен быв, может и искушаемым помощи» — наши искушения и падения, как ни странно, рождают в нас сострадание к людям, понимание происходящего, и они же учат нас оказывать действенную помощь другим. А к Богу-то как они нас приближают и Таинством покаяния, и осознанием своей слабости и Его силы, явленной помощью Божией к нам…" (из писем архим. Иоанна Крестьянкина)
Смотрю, у многих пошла весенняя депрессия. Оно и понятно, накопленная усталость от зимы и холода, отсутствие солнечного света, авитаминоз, все сказывается в той или иной степени. И чтобы самой не раскиснуть, хочется чего-то светлого, доброго, давно забытого, чтобы и других оно немного взбодрило. Например, песню послушать
Да, и у нас сегодня прибавление. Рано утром, в половине пятого, родился еще один бычок. Назвали Цветком. Вот его родители - Зорька и Нектар читать дальше
Это фото июня прошлого года, сейчас Нектар гораздо крупнее стал. Кстати, он же папа всех наших телят в этом году, а если все сложится, то и в следующем. Зорьку, Нектара и корову, хвост которой попал в кадр, я в 2011 году привезла из Карелии. Вместе мы проехали 2000 км по жаре в 30С. Но они, умнички, все отлично перенесли. Теперь у нас растет три маленьких бычка, а нам полтора месяца можно отдохнуть до следующей партии малышей. Надо будет как-нибудь по-фотографировать маленьких, хотя хочется дождаться пастбища, где самое место животным - на солнышке, да на зеленой травушке. читать дальше
Объятия Отча отверсти ми потщися, блудно мое иждих житие, на богатство неиждиваемое взираяй щедрот Твоих, Спасе, ныне обнищавшее мое да не презриши сердце. Тебе бо, Господи, умилением зову: согреших на Небо и пред Тобою.
<...>"Господь нам дает бытие. Он нам дает жизнь, Он дает нам всё, чем эта жизнь полна: живое тело, живой ум, живое сердце, свободу определять свою жизнь, даёт любовь, дружбу, родство, красоту окружающего мира, закон правды в наших сердцах, — сколько еще другого Он нам дает! И всё это нам дано для того, чтобы этот мир снова стал тем раем любви, единства, гармонии, красоты, каким он был замышлен Богом и каким он был, когда Господь всякую тварь вызывал державным словом к бытию.
А что мы из этого мира сделали? Что мы сделали из своей жизни, из жизни каждого человека вокруг нас? Беспечностью, бессердечием, себялюбием, жестокостью мы превратили и превращаем этот мир в ужас. И не только в широком смысле слова, но в самом простом: рушатся дружбы, крушатся семьи, человек в нужде не находит отклика, ум наш не устремлен к высокому, сердце не открыто только ко всему прекрасному, воля наша не направлена к тому, чтобы этот мир стал Божиим миром. Мы, подобно блудному сыну, всё берем у Отца, у Бога, и отвернувшись от Него, повернувшись к Нему спиной, идем творить свою волю и строить уродливый мир и уродливое общество, и в Церкви, и вне ее.
Неужели нам ждать момента, когда вдруг мы увидим себя на краю пропасти, когда пропадет в нас и сила, и надежда, когда останется только горькое, упрекающее нас воспоминание о той любви, которая нас взрастила, создав нас, и от которой мы отвернулись, которую мы отвергли, которой мы стали чужие?..<...> из проповеди митр. Антония Сурожского, полностью - www.isfarinka.ru/news.php?item.646.38
Когда-то, горячо, порывисто-восторженно наша интеллигенция в 1917 году встречала революцию, начало которой было положено в конце февраля - марте. В весеннем воздухе для них носилось дыхание новой политической жизни, новых свобод, светлого будущего. Опьянял их март и мало кто думал о расплате, о тяжелом кровавом похмелье. Зинаида Гиппиус, поэтесса, которая после всего этого 25 лет прожила в эмиграции в Париже, писала в это время
"Allons, enfants de la patrie..." ("Вперед, сыны Отечества..." (фр.) 1-ая сточка из "Мальсерьезы")
Пойдем на весенние улицы, Пойдем в золотую метель. Там солнце со снегом целуется И льет огнерадостный хмель.
По ветру, под белыми пчелами, Взлетает пылающий стяг. Цвети меж домами веселыми Наш гордый, наш мартовский мак!
Еще не изжито проклятие, Позор небывалой войны. Дерзайте! Поможет нам снять его Свобода великой страны.
Пойдем в испытания встречные Пока не опущен наш меч. Но свяжемся клятвой навечною Весеннюю волю беречь!
Да, все ужасные злодеяния в истории, как правило, начинаются с восторгов и мечтаний о лучшей жизни. Об этом и Эрих Мария Ремарк пишет в своих книгах. Его герои часто оглядываются назад и задают себе вопрос, когда же они стали соучастниками творящегося беззакония, в какой момент они дали обмануть себя фальшивыми лозунгами, разве не с их согласия начался нацистский террор внутри страны и вне.
Интересно, научит нас когда-нибудь история, что ломать - это не строить? Судя по "Откровению" апостола Иоанна - нет. Мечты о счастливой свободной жизни уже здесь, на земле, всегда будут брать вверх над разумом.
Иван Бунин Москва Здесь, в старых переулках за Арбатом, Совсем особый город... Март, весна. И холодно и низко в мезонине, Немало крыс, но по ночам — чудесно. Днем падают капели, греет солнце, А ночью подморозит, станет чисто, Светло — и так похоже на Москву, Старинную, далекую. Усядусь, Огня не зажигая, возле окон, Облитых лунным светом, и смотрю На сад, на звезды редкие... как нежно Весной ночное небо! Как спокойна Луна весною! Теплятся, как свечи, Кресты на древней церковке. Сквозь ветви В глубоком небе ласково сияют, Как золотые кованые шлемы, Головки мелких куполов... (1906)
Сегодня неожиданно рано утром пришлось ехать во Владимир по делам административным и хозяйственным. Объехали несколько чиновничьих мест, в каждом нас подержали по 1,5-2 часа (обычная такая бюрократия). Едем обратно, смотрю на округу и думаю, что пейзажи вполне тянут на постапокалиптические - заброшенные элеваторы, пустые животноводческие комплексы, ржавая техника, занесенные снегом маленькие церквушки и темные деревянные дома. Нет, конечно, не везде так, но есть и немало. Уже подъезжая к Александрову случилось с нами чудо. У сестры-водителя зазвонил телефон, она берет его и тут боковое колесо попадает на мокрую грязь на обочине, машину заносит, она теряет управление, нас несколько раз разворачивает кругом и мы останавливаемся на встречной полосе. Всего несколько секунд, сестра кричит "Господи, помилуй", я молча непереставая крещусь, наконец до нас доходит, что мы стоим, что трасса пустая и никто в нас не въехал, и что мы даже не в кювете. Потом оказалось, что среди этих пируэтов машина неожиданным образом заглохла, и это тоже не дало нам никуда улететь. Слава Богу, дал Господь еще время на покаяние. Сейчас уже дома, отпаиваюсь чаем и вспоминаю, как училась ездить верхом, тоже не раз лошади разносили, и уже тогда психика научилась справляться со страхом и воспринимать подобные ситуации спокойно. Слава Богу за все.
Молодой монах сказал старцу: - Как трудно, отче, любить ближнего! - Действительно! Мы получили повеление возлюбить ближнего как самого себя, а ближний делает все, чтобы мы не послушались.
"Быть грустным, значит все время думать о себе" авва Иларион.
Думаю, что быть грустным, это еще быть рабом своих желаний. Ведь если человек контролирует силу желаний, то он будет доволен даже малым, но если желание перейдет в страсть, то и имея все богатства мира, человек не обретет радости. Его работа и жизнь пройдут бесцельно, ведь все - ум, сердце и душа были в плену сильного желания. Безнадежное положение - дать страсти власть над собой. Неудовлетворенное желание рождает зависть, за ней приходят раздражение и злость, неверие и отчаяние. Желания может контролировать разум и сила воли. Человеку верующему легче, ему на помощь приходит еще и благодать Божия. Однако именно здравое размышление - та узда, которая необходима для сдерживания желаний, та стена, что не дает им перерасти в страсть. Когда думаешь, когда перед совестью держишь ответ за свои "хочу", то все они становятся мелкими и бессильными.
Вот что значит, почти свободное утро - настроение отличное и хочется хулиганить)) Поставила в Контакте себе новое фото тык
Может, и здесь тоже на нее поменять аватарки? К названию дневника вполне подходит
Честное слово. Я сегодня кроме чая и чашки кофе с молоком больше ничего не пила. Это все весна. Это ее смешинки попали мне в глаза, как осколки зеркала - Каю. Иначе почему я весь день смеюсь от одного взгляда на обычное фото лягушки обыкновенной? Правда, еще сразу вспоминается июньский денек и та сумасшедшая фотосессия, которую я устроила бедному созданию. Но согласитесь, позирует она здорово! Потом шутливая песенка вспомнилась, и это окончательно довело день до состояния крейзи. В последний раз мне так было весело от малейшего пустяка, наверное, лет n-ать назад.
Жизнь есть блаженство... Блаженством станет для нас жизнь тогда, когда мы научимся исполнять заповеди Христовы и любить Христа. Тогда радостно будет жить, радостно терпеть находящие скорби, а впереди нас будет сиять неизреченным светом Солнце Правды— Господь... Все Евангельские заповеди начинаются словами: Блажени — блажени кротции, блажени милостивые, блажени миротворцы... Отсюда вытекает, как истина, что исполнение заповедей приносит людям высшее счастье прп. Варсонофий Оптинский