Взялась перечитывать сборник рассказов, составленных из воспоминаний очевидцев, о русских сестрах милосердия. В наш век пропаганды эгоизма и что выживает сильнейший, так хочется привести свидетельства о подвиге любви и о достоверности апостольских слов, что "сила Моя в немощи совершается". Севастопольские сестры
Началась Восточная война 1853 - 1856 гг. Стали приходить с театра военных действий письма с описанием ужасных мучений раненых и больных воинов, страдавших от недостатка ухода и распорядительности, от недобросовестности госпитальных начальников и служителей и поставщиков провианта, от ужасного равнодушия к их страданиям тех, кому вверено попечение о защитниках отечества. Стало известно, что в свою армию выехали французские сестры, что в английские госпитали поехала знаменитая мисс Найтингаль с сестрами. А у нас еще не имели и понятия о сестрах милосердия.
Пребывание на войне женщин казалось тогда не только зазорным и бесполезным, но и опасным в стратегическом отношении: они будто бы будут стеснять армию при переходах и отступлениях и что вообще с прибытием их на театр военных действий ослабнет военная дисциплина. Многое говорилось тогда и о "слабости женского пола", и об "утрате женственности". Само служение женщины у постели больного казалось дамам света грязным и "шокирующим" их занятием.
Но, на счастье русского воина, нашлась тогда умная, энергичная и добродетельная женщина, которая положила начало тому учреждению, которое содействовало после возникновению общества Красного Креста. Этой женщиной была Великая княгиня Елена Павловна. Она немедленно организовала общину сестер милосердия - Крестовоздвиженскую, создала отряды женщин, желавших послужить Христу в лице Его "меньшего брата". Она дала им медицинскую подготовку, нашла материальные средства и испросила, с большими препятствиями со стороны военного начальства, высочайшее разрешение на отправку сестер на театр войны.
В борьбе со странными взглядами общества на зазорность служения больным интеллигентной женщины Великая княгиня ежедневно ездила в больницы и своими руками перевязывала раны.
В декабре 1854 года первое отделение в числе 34 сестер уже начало работу в симферопольских госпиталях. За ними последовало еще несколько отделений - всего 127 самоотверженных женщин, и среди них множество интеллигентных, представительниц старинных дворянских родов, как-то: Бакунина, Стахович, Будберг, Бибикова, Пржевальская, Карцева, Щедрина, Мещерская, Пожидаева, Романовская и др.
Для таких сестер уже сама поездка к Севастополю стала первым тяжелым испытанием. По гололедице, в холод ехать надо было совсем медленно или вовсе идти пешком, так как тарантасы опрокидывались или увязали. На остановках приходилось ночевать в грязных избах и в таком холоде, что вода замерзала в стакане на столе.
Что представляли собой военные госпитали того времени до приезда сестер, можно видеть из следующего отзыва Пирогова о бахчисарайском госпитале: "Описать, что мы нашли в этом госпитале, нельзя - горькая нужда, славянская беззаботность, медицинское невежество и татарская нечисть соединились вместе в баснословных размерах. Это был уже не госпиталь, а нужное место… Только в Бахчисарае я начал предвидеть, в каком состоянии найду раненых защитников Севастополя, но все-таки, что после нашел, превзошло всю меру моих опасений»
После сражений раненые лежали на нарах или даже на голом полу «не только один подле другого, но даже отчасти один на другом». Роскошью были холщовые матрацы, набитые лыком и насквозь пропитанные мочою, гноем и кровью. В походных же госпиталях больные валялись прямо на земле в низких солдатских палатках, в которых едва можно было сидеть. Нахлынувший дождь мочил здесь раненых "до костей". А багговутский госпиталь был расположен прямо в овчарнях без света и воздуха. В лазаретах "тысячи голосов взывали не о помощи, которую подать было невозможно, а о глотке воды, но нелегко было удовлетворить и такую смиренную просьбу: не было средств подойти к зовущему, иначе как наступив на нескольких страдальцев".
Не хватало врачей, совсем не было многих самых необходимых медикаментов, очень мало госпитальных служащих, а те, которые и были, оставленные без начальственного присмотра, старались ничего не делать. Госпитальное начальство, служители и даже иногда врачи не только не принимали меры к облегчению горькой участи страдающих защитников Севастополя, но, наоборот, на несчастье их строили свое благополучие, извлекая себе доход из всякого пустяка за счет раненых. Некоторых докторов ужасного багговутского госпиталя, в котором все раненые переболели цингой, больные и в глаза не видели. А один носил с собою 10 аршин бинта и, подходя к раненому, говорил: "Я бы тебя перевязал им, да ты не стоишь, ты пропьешь". Так и уехал с этим бинтом.
Вот в таких местах и при таких условиях - грабежа, беспечности, равнодушия, недоверия к ним и даже прямой ненависти госпитального начальства - приходилось работать сестрам. Только очевидец, говорит проф. Гюббенет, мог составить себе понятие о самоотверженности и героизме этих женщин.
Они перевернули госпиталь, по выражению Пирогова, "вверх дном"; ввели порядок и чистоту; они заботятся и о пище, и о питье, раздают чай и вино, чего нельзя было поручить служителям, наблюдают за служителями и за смотрителями и даже за врачами. Они ободряют страдальцев своим теплым участием и ласковым обращением, утешают, пишут письма их родным, извещают последних и о смерти воинов, заботятся и об их христианском погребении.
Жить сестрам приходится среди больных же и в условиях их жизни, и потому они все решительно переболели и даже не по одному разу; многие и умерли на своем посту от тифа, холеры и других болезней. Эти якобы "слабые духом" работали под градом пуль и разрывающихся смертоносных бомб и своим мужеством удивляли врачей и самих воинов. В дни штурмов сестрам не удавалось отдохнуть по двое и даже по трое суток.
Кроме физических страданий - страшного переутомления, невозможности своевременно есть, пить и отдыхать, сестры должны были вынести и ужасные нравственные муки. Страшные стоны, слезные мольбы, ужасные калечения, кровь и кровь без конца, постоянное умирание молодых жизней... "Видеть это и слышать не день, не три, не неделю, не месяц, а месяцы..." Каково все это было перенести сестрам, можно видеть из письма Бакуниной к своей сестре: "Если бы я рассказала все ужасы, раны и мучения, которые я видела в этй ночь, ты бы не спала несколько ночей".
Осуществление на деле мечты великого Пирогова, чтобы сестры были "нравственным контролем" в госпитальном деле, принесло подвижницам любви много неприятностей, открытого глумления, низких доносов и явного преследования со стороны интендантских поставщиков, служителей и начальства госпиталей. Но они, не обращая внимания ни на что, зорко следили и за служителями госпиталей и даже за врачами. Они просили, молили и требовали до тех пор, пока не устраивали возможно сносно своих несчастных больных. Только их женское сострадательное сердце пожалело этих мучеников за родину, валявшихся в рваной и грязной, по месяцу не мытой одежде, а иногда и без нее... не накормленных, не напоенных, не перевязанных дня по три и более.
Продолжение следует