Чтобы жизнь не стала проклятием…

В Символе веры Господь Бог называется Творцом, а по-гречески — Поэтом Неба и земли. Поэт Неба и земли. Сочинитель. В молитвах Крещения священник говорит, что Господь Бог «от четырех стихий тварь сочинил и четырьми времени круг лета венчал еси».

Этот Поэт неба и земли, сотворив человека, наделив его своим образом и подобием, очевидно, и нас делает в некотором роде поэтами, изначально задает человеку высокое свойство, о котором Пушкин говорил: «мы рождены для звуков сладких и молитв». Сладкие звуки и молитвы — это и есть творческий подход к жизни. Вот давайте о нем и поговорим.

Троллевы забавы

Если Бог — Творец, Поэт Неба и земли и души человеческой, «Душа души моей», как говорил Державин, а человек — образ Его, то Господь Себя изображает во мне, как солнце в капле вод. И мне тоже нужно быть творцом.

В современном же мире мы наблюдаем полную противоположность. Современное творчество принимает все более и более деструктивные, наглые, обезьяньи повадки и ужимки.

Помните преамбулу к сказке о Снежной королеве? Некие тролли изобрели зеркало, в котором все безобразно отображалось. Троллей это ужасно веселило. И они, захотев посмеяться над Богом, потащили это зеркало к Его престолу. Но зеркало разбилось на тысячи мелких осколков, некоторые из которых попали людям в глаза, и они увидели картину мира изменившейся.

Так вот, современное творчество — это все больше и больше троллевы забавы: посмеяться над Творцом, ничего не создавая, испортить то, что создали другие, обсмеять, опорочить, идейно оплевать то, что для других является предметом благоговейного поклонения или уважения, сказать людям, что алтари опустели, огонь на них потух, святынь нет, нет вообще ничего святого, осталось только посмеяться. Когда же и смеяться сил не останется, остается только в петлю полезть. Таков последний финал современного постмодернистского мышления.

Путь зернышка

На фоне такого подхода нам предстоит открыть для себя заново множество радостных вещей.

Например, чего сейчас нет в школе, например. Знаменитый педагог Василий Сухомлинский проводил с детьми урок «Путь зернышка». Каждый ребенок сажал на школьном приусадебном участке зернышко, наблюдал, как оно растет, давал ему вырасти, оберегал его, дожидался, пока оно станет колосочком, снимал с этого колосочка маленький урожайчик в пять-шесть-семь зернышек, молол его на маленькой мельничке и наконец пек маленький бубличек.

Для школьников это было великое чудо: путешествие зернышка от земли до стола они совершали своими собственными руками. Потом, говорил Сухомлинский, эти дети не только не бросали хлеб на пол, но и вообще вкладывали ум в то, чем пользовались.

Два мира

Бесовское мировоззрение — это мировоззрение существа, которое ничего не творило, которому ничего не жалко. Бес ни для кого отцом не является и ничего во всей природе благословить не хотел. Ему совершенно безразлично, куда плюнуть.

А человеку нужно вложить ум в то, чем он пользуется, потому что человеческая жизнь сложна, вкусна и красива. Обязательно сложна! Начиная от пуговицы, которая пришита к пиджаку, заканчивая ботинками на ногах, мобильным телефоном в кармане, часами на руках, спутником, который транслирует телеканалы — в человеческом мире все ужасно сложно. Это нужно по крайней мере ценить. Нужно по крайней мере дать себе умную задачу удивиться — как много труда нужно для того, чтобы придумать это, создать и поставить мне на службу.

Человек живет в двух мирах. Первый мир — это природа: земля, воздух, вода-то, что мы не творили. Второй мир — цивилизация, внутри которой живет человек: асфальт, бетон, выструганное дерево, покрашенная доска, сшитое одеяло. Пожалуй, первый момент человеческого творчества: понять, насколько сложен второй человеческий мир.

Задача всех педагогов и родителей — дать понять маленьким детям и себе самому, как сложен и как дорого дан человеку тот относительный комфорт, которым каждый из нас пользуется. Это необходимо, чтобы ценить плоды чужого труда и чтобы хотя бы их поддерживать, если не умножать.

Все полезное сложно, все сложное опасно

Чтобы только поддерживать человеческий мир в некоем балансе, необходимо вложить в него много труда и стараний. Мало открыть ядерную реакцию и научиться ею управлять — нужно всю жизнь теперь переживать над уже работающими ядерными объектами, потому что они очень сложны, очень полезны и очень опасны.

И таков весь мир. Все полезное сложно, все сложное опасно. Любое лекарство превращается в яд при неумении дозировать. Современная жизнь требует от человека в высшей степени ума, чтобы он оценил, сколь сложна та красота, в которой мы живем, сколь полезна эта сложность и насколько мы беззащитны без нее.

Если эту умную задачу не решать, Богу не нужно будет придумывать, чем нас наказать. Если раньше Он наказывал человека голодом, моровыми болезнями, нашествием иноплеменников, то сегодня Ему стоит только благословить, чтобы поломался какой-нибудь шурупчик в поезде дальнего следования, чтобы залипла клемма на пульте управления какой-нибудь атомной электростанции — и проблемы миллионам людей обеспечены.

Сам себе палач

Человек сам выдумал себе наказание. Он создал себе сложнейшую цивилизацию и, управляя ею, на каком-то этапе может просто расслабиться. Так что если кто и уничтожит нашу цивилизацию, то это будут внутренние паразиты — человекообразные существа, которые желают потреблять и расширяют круг потребляемых товаров и услуг, не вкладывая ума в то, что они потребляют. Как оно далось? Как возникло? Сколько оно стоит? Сколько мыслей вложено в то, что ты так преступно сжираешь каждый день, не замечая этого?

Всякое творчество — это умное занятие. Не существует творчества, в котором пальцы работают, а голова не работает. Всякое творчество — это ум. Художник работает руками и глазами, музыкант работает глазами и ушами. Но и у того, и у того в главной степени работают голова и сердце. И современному человеку очень нужно правильно подходить к этой сложнейшей жизни, чтобы она не стала проклятием. Повторяю это, потому что насколько сложнее ракета велосипеда, настолько ракета и опаснее велосипеда. И если глупый человек, упав с велосипеда, всего лишь обдерет коленку об асфальт, то глупый человек, сев в ракету, уничтожит себя и всех вокруг.

Чем сложнее жизнь, тем умнее, осторожнее и смиреннее мы должны становиться. Мы превратились в сплошную болевую точку. Мы сами себя сделали мишенями своей же трудовой деятельностью. Если мы не поймем этого, не освятим молитвой окружающий мир, то уже лежит у каждого порога беда, домашний враг, который в любую минуту проснется, чтобы съесть.

Поэтому современному человеку нужно думать, молясь, и молиться, думая. И ни того, ни другого нельзя делать друг без друга.

Прот. Андрей Ткачев
www.andreytkachev.com/chtoby-zhizn-ne-stala-pro...

@темы: Статьи

---

Мы сами для кого-то — тяжкий крест

Может ли быть конфликт между супругами или детей с родителями в православной семье? Первое, что приходит в голову,— все недоразумения должны гаснуть, едва зародившись, ведь в христианской семье любовь — нелицемерная, жертвенная, терпеливая. Но наши семьи, скорее, пока еще только стремятся стать по-настоящему православными.

Говорят, что православная семья должна жить так, чтобы в любую минуту ей было бы не стыдно пригласить к себе Христа. Это кажется недостижимым, и в то же время не должно быть иначе. Но мы, воцерковляясь, продолжаем ссориться, раздражаться, настаивать на своем...

Нет, есть, конечно, семьи, где уже не в первом поколении живут церковной жизнью,— там не способны даже повысить голос при разговоре друг с другом, там не принято выражать недовольство бытовыми неудобствами. Но о таких семьях чаще приходится лишь читать в книгах: читать… и тихонько завидовать. А у нас, увы, все совсем по-другому. До рукоприкладства и грубых выражений, конечно, не доходит. И из дому мы не уходим (разве оденем пальто и постоим немного в коридоре под вешалкой под увещевания детей: «Не уходи, мамочка, мы больше так не будем»). Конечно, это комично,— но на самом-то деле это очень плохо. Плохо, что нас не слушаются дети, что сами себе позволяем импульсивные поступки. Где же наше смирение? Самое обидное, что образ смиренного человека уже принят нами, принят всей душой — но смиряться все никак не получается, особенно в мелочах.

Иногда я восхищаюсь, как по-христиански вели себя в тех или иных внутрисемейных конфликтных ситуациях люди старшего поколения. И вдруг понимаю — а ведь большинство из них не считали себя православными, жили, как все советские люди, даже крестов не носили. Видимо, дело в том, что их поколение еще не утратило духовную и душевную связь с воспитанными в православной среде предками с их генетическим стремлением избегать конфликтов, уступать ближнему — да и дальнему тоже. И вспоминается мне бабушка моего мужа, мариупольская гречанка, родившаяся в самом начале прошлого века. Она выросла в верующей благочестивой семье, рано осиротела, но помнит, что ее мама сама разносила «субботнее» молоко (у них была своя ферма, мельница, большое хозяйство) по бедным домам.

Жизнь прошлась по бабушке, что называется, «катком»: можно роман писать. Много страшного, чего мы не вынесли бы никогда. Креста я на ней не видела, о Боге она не говорила. Куличи на Пасху, пение пасхального тропаря — это было, но скорее по укоренившейся, очень дорогой привычке, связывающей с безвозвратно ушедшим прошлым. Но по своему образу жизни, поступкам она была настоящей христианкой. Первое, что поразило меня при знакомстве,— ее готовность полюбить меня как родную: сразу, без оговорок и пристального критического изучения — просто потому, что меня выбрал ее горячо любимый внук. Не было человека, в котором Любовь Ивановна не могла бы найти хоть что-то хорошее, а если и говорила о недостатках, то все равно чувствовалось, что она готова терпеть его немощи, заботиться о нем. Нечего и говорить, каким авторитетом она пользовалась; как ее любили и считали родной даже чужие люди. Я всегда поражалась ее изобретательности, когда возникали конфликтные ситуации; можно было даже говорить о некой хитрости, но о хитрости особой, которая скорее — мудрость. Изобретательность эта порождалась горячим желанием сохранить мир в доме, ее любовной и деятельной заботой. О чем-то умолчать, переключить внимание, задобрить вкусненьким, просто промолчать она умела, как никто. При этом она не была беспринципным человеком: обо всем у нее было свое собственное мнение, и она никогда не беспокоилась, совпадает ли оно с мнением окружающих.

Я часто задумываюсь о том, что наша главная сегодняшняя проблема — в оторванности от традиции православного уклада жизни, образа мыслей. Мы пришли в храм, к Богу, часто совершенно неразвитыми душевно (а чаще, именно из-за этой неразвитости, потерпев крах в отношениях с людьми) и восприняли лишь внешнюю сторону церковной жизни. Мы носим платочки и длинные юбки, крестимся на храмы, водим детей в воскресные школы — и при этом не всегда умеем поздороваться по-человечески. То же и в наших семьях: вешаем на стены иконы, говорим и слушаем только «про духовное» — но оно, это «духовное», так и остается лишь на наших языках, не наполняет душу, не меняет нас в чем-то главном. Где-то я прочитала, что человек вначале обязан наполниться душевно — и лишь потом, если Богу будет угодно, Он преобразит наше душевное в духовное. Если Богу будет угодно! Есть о чем задуматься. Может, мне или вам суждено остаться душевными людьми до самой смерти — а мы вообразили себя духовными. Судим, навешиваем ярлыки, в том числе и на своих ближних…

В первую неделю Великого поста я пришла домой после богослужения с чтением «Великого покаянного канона» святителя Андрея Критского. Мы сели ужинать, ребенок попросил чаю, и я вдруг завелась на тему: «Почему это почти 15-летний мальчик ничего не хочет сделать сам — только «подай» да «принеси», «налей чаю», «отрежь хлеба», «подай нож»…Сколько же можно?» Упреки были справедливыми, все это понимали. Но, пока я высказывалась, мой муж молча встал и налил сыну, «почти 15-летнему мальчику», чай. Он, муж то есть, после работы не пошел на покаянную службу, а банально сидел за компьютером — изучал последние новости; да и в храм не так часто ходит, и причащается всего 2–3 раза в год. В общем, не такой «православный», как я. Но, честно говоря, мне было стыдно и перед мужем, и перед детьми. И вдруг вспомнилось, как один невидимый собеседник на православном сайте, неправильно поняв мою реплику о том, что наши кресты легкие (я-то имела в виду: даны нам по нашей немощи), эмоционально ответил мне, что, если я считаю свой крест легким, значит, я сама — чей-то крест. Надо же, я — чей-то крест! Никогда о себе в таком ключе не думала. А ведь, действительно, крест — и для мужа, и для детей. Но мы ведь чаще думаем, что это они — наш крест, разве не так? Может, именно в осознании этого и лежит ключ к преодолению конфликтов в семье?

…А в целом, наверное, все не так уж безнадежно. Потому что, воцерковляясь, мы вряд ли будем «не разговаривать друг с другом» по три дня; не ляжем спать, не примирившись; первыми попросим прощения. Мы прибегаем к молитве, учимся нерешаемые проблемы воспринимать как волю Господа. Смиряемся перед тем, что дети не такие, как нам хотелось бы. Учимся доверять Богу больше, чем себе. И даже, если случаются шумные выяснения отношений, они не ожесточенные и больше похожи на старое доброе итальянское кино, чем на постперестроечный боевик. И это хороший признак, особенно, если сравнить с тем, что было раньше.
(Автор - Елена Гаазе)
happy-school.ru/publ/voskresnaja_shkola/semja/m...

@темы: Статьи

---

Это не просто статья, а отличный ремень для меня. Ведь я очень обидчивый человек, обижаюсь редко, да метко. Могу даже не разговаривать какое-то время с человеком. Раньше же за такое отлучали от Причастия.

Как исцелиться от обидчивости Игуменья Домника Когда в нашей душе есть любовь, тогда мы чувствуем внутреннее состояние других людей. Мы сердцем понимаем, что человек рядом с нами сейчас расстроен, или устал, или озабочен какой-либо проблемой. И если он как-то неприветливо на нас посмотрел, что-то проворчал в ответ на наш вопрос или даже сказал что-то неприятное — мы не обижаемся, а сочувствуем его боли. И мы готовы все потерпеть без смущения и обиды.

@темы: Статьи

---

Понять самому, а не только ждать понимания

Даже и далекие от христианства люди слышали, что оно учит любви. Без любви оно немыслимо, потому что в основе его — акт величайшей жертвенной любви Бога к Своему созданию — и потому что Спаситель завещал ученикам Своим подражать Ему Самому в любви друг к другу (см.: Ин. 13, 34). Но есть такое проявление любви людей друг к другу, как дружба. Впрочем, всегда ли это действительно проявление любви? Что значит дружить? Кто для нас друг? Как мы призваны к нему относиться, как строить отношения с ним, если мы хотим быть христианами? Можно ли говорить о христианском понимании дружбы? Об этом мы сегодня беседуем с главным редактором нашего журнала игуменом Нектарием (Морозовым).

— Отец Нектарий, прежде чем говорить о дружбе как таковой, стоит, наверное, задаться вопросом: а где в Евангелии можно прочитать о дружбе?

— Самый главный пример дружбы в Евангелии — это дружба Спасителя с разными людьми. Христос дружил с Лазарем, Марфой и Марией, а еще — со Своими учениками. В конце земной жизни Он говорил им: Я уже не называю вас рабами, ибо раб не знает, что делает господин его; но Я назвал вас друзьями, потому что сказал вам все, что слышал от Отца Моего (Ин. 15, 15). И вот о чем можно подумать, прочитав эти слова: насколько же важно для нас всех, христиан, что Бог стал человеком! Почему Он не мог нас спасти по-другому, зачем Ему обязательно нужно было становиться такими, как мы? Ведь для Него нет ничего невозможного… Наверное, потому, что если бы Бог не пришел на землю и не стал человеком, мы бы никогда не смогли почувствовать свою близость к Нему, не смогли стать Ему не рабами, а друзьями. Христос, будучи истинным Богом, стал и истинным человеком, и, значит, были люди, которых Он по-человечески же любил, которые были Ему близки, общение с которыми доставляло Ему радость. Но, в то же время, человеческое во Христе нерасторжимо соединено с Божественным.

Если говорить об образе Божественной дружбы, то лучше всего помогают его понять слова из книги Притчей Соломоновых: радость Моя с сынами человеческими (Притч. 8, 31). И осознание этого очень важно для понимания, что же такое дружба для христианина. Вот мы читаем у апостола Павла о свойствах, качествах любви в его Первом послании к Коринфянам, в главе 13. И чувствуем, что все это апостол говорит о любви Божественной. Но, кроме того, понимаем, что иной любви и не может быть — у человека тоже. Любая маленькая, несовершенная любовь должна или постепенно взойти к Божественной любви, или угаснуть. То же можно сказать и о дружбе. Бог в человеке не нуждается, нет у Него необходимости в человеке, и тем не менее Он дружбы человеческой ищет Сам. И радуется ей. В идеале именно такой и должна быть наша дружба с другими людьми. Дружить с кем-то — не потому, что мы нуждаемся в этом человеке, не потому, что он нам необходим, а — бескорыстно, испытывая радость от единения и общения с ним. Вот это, мне кажется, один из тех очень важных уроков дружбы, которые можно извлечь из земной жизни Спасителя, из Священного Писания.

— Но разве можно так сказать о ком-то: он — друг Божий? Разве в дружбе не должно быть равенства?

— Лазаря четверодневного Церковь именует другом Божиим. И так же можно сказать о каждом человеке, который настолько приблизился к Господу, что стал святым. Каждый святой — тоже друг Божий.

Если же говорить о равенстве, то не думаю, что Господь в общении с людьми, которых мы называем Его друзьями в Его земной жизни, находил у них то полное понимание, которого мы зачастую ищем у своих друзей, а, не обретая, страшно переживаем, разочаровываемся — и в них, и в жизни. Христос не мог найти у Своих учеников, у Своих друзей полного понимания именно потому, что — как возможно понять Бога? Но, тем не менее, апостолы и другие были Его друзьями. Апостолы, сопровождавшие Спасителя на протяжении трех лет на земле, не понимали Его до конца. Причем, не понимали не только какие-то Божественные тайны — они не понимали Его порой, как бы мы сказали, чисто по-человечески. Однако любили Его, были готовы довериться Ему и слушаться Его, когда им что-то было непонятно, потому что видели: Он Тот, в Ком заключена Истина. Симон Петр говорит Ему: Господи! к кому нам идти? Ты имеешь глаголы вечной жизни: и мы уверовали и познали, что Ты Христос, Сын Бога живаго (Ин. 6, 68–69).

Мы порой совершаем очень большую ошибку, считая, что другом для нас может быть только тот, кто всегда нас поймет, у кого мы всегда найдем утешение, что друг всегда будет для нас тем плечом, на которое мы можем опереться. Слишком многого мы требуем от человека! Если нам самим удается всех всегда понимать, если нам самим удается подставлять свое плечо и даже спину, чтобы кого-то на нее положить и понести, — даже если это так, это не значит, что тот человек, который рядом с нами, кого мы тоже считаем другом, тоже на это способен. А может быть и иначе: он-то способен, мы — нет…

Нет ничего удивительнее и прекраснее в сотворенном мире, чем человек. Но только лишь Господь знает, насколько красив человек, как удивителен. И даже сейчас Он любуется Своим творением — пусть и искаженным грехом, потому что Он может заглянуть в те глубины человеческого сердца, где красота жива, где она неистребима. И, наверное, по-настоящему можно дружить именно тогда, когда мы в эту тайну человеческого сердца всмотримся. Полнее, глубже мы видим, лишь в той или иной степени познав Бога. Когда смотришь на человека как на временное явление этого мира, как на нечто тленное, тогда, даже если ты угадываешь его красоту, все равно остается какое-то чувство недоумения: а что же все-таки это такое? А когда взираешь на человека, уже зная тайну его творения, тайну его назначения, то можно прозреть, какой таится в его душе безграничный мир, удивительнее и загадочнее которого ничего и быть не может. Люди пытаются постичь тайны мироздания, выяснить, есть ли жизнь на других планетах, можно ли создать космический корабль, который будет двигаться быстрее скорости света, а на самом деле ничего таинственнее и интереснее, чем человеческая душа, нет. В том числе — и наша собственная.

— Отец Нектарий, все-таки я вернусь к понятию «друг Божий». В Православии редко можно услышать такое выражение. Для нас привычнее и ближе другое (вовсе не унизительное, как полагают люди, далекие от христианства) — «раб Божий». Но мы знаем, что во многих христианских деноминациях назвать себя другом Божиим вроде как и не зазорно. Но ведь это немного похоже на панибратство, какое-то легкомысленное зазнайство…

— Наверняка у каждого из нас в жизни были и периодически появляются люди, которые называют себя нашими друзьями. Но при этом совершают такие поступки, что нам бы хотелось общение с ними свести до минимума. И не потому, что они неприятны, не потому, что дают повод для гнева, осуждения, — нет. Дело в том, что общение с ними порой бывает небезопасным, небезвредным. И по большому счету — напрасным. При этом у многих из нас в жизни есть люди, которые не относят себя к нашим друзьям даже номинально, но которые действительно с нами дружат, и мы с ними дружим тоже. И отношения наши с ними порой напоминают отношения родных людей. И нет необходимости эти отношения как-то обозначать.

Что же касается тех, кто с легкостью называет себя другом Божиим… Очень они удивятся вдруг, если невидимая рука однажды ляжет им на плечо и раздастся голос: «Какой же ты друг? Не друг ты Мне»… И в то же время человек, раскаивающийся в том, что ежесекундно Христос как бы вновь распинается его грехами, плачущий об этом, пытающийся всеми силами измениться, может стать другом Божиим. Да он и есть друг. Такая вот получается антиномия: для того, чтобы быть другом Божиим, нужно… не считать себя таковым. Вспомним притчу о блудном сыне. Если бы он пришел к своему отцу и сказал: «Я — твой сын, потому давай-ка еще раз поделим оставшееся наследство», то не было бы ни радости встречи, ни тельца упитанного, ни богатой одежды — ничего. Наверное, ответил бы отец: «Нет, сынок, иди-ка ты туда, откуда пришел. Зачем тебе попустительствовать вновь, ведь ты опять все растратишь». Блудный сын потому и был принят как любимое дитя, что вел себя как последний раб своего отца. Только осознавая свою низость, можно понять, где ты находишься, и сделать шаг к чему-то более высокому.

— В одном из своих трудов замечательный писатель Сергей Фудель писал, что Церковь есть вселенская дружба учеников. Получается, что все христиане — априори друзья между собой?

— Все христиане являются братьями и сестрами по вере, причем слова эти — «братья и сестры» — надо понимать правильно, иначе может возникнуть некий прелестный оттенок, момент фальши. Мы, христиане, — братья и сестры по Крови и Плоти Христовой, Которых мы причащаемся. Как говорит апостол Павел: …мы многие одно тело; ибо все причащаемся от одного хлеба (1 Кор. 10, 17), то есть мы причащаемся от одной Чаши и составляем единое Тело Христово — мистически. А еще мы братья и сестры потому, что имеем общих прародителей, Адама и Еву. Не надо искусственно вкладывать в обращение «братья и сестры» то, чего в нем еще нет. Это может появиться, то есть человек может стать для тебя действительно как брат или сестра, по-настоящему. Но может и не появиться.

Каждый ли христианин может стать нашим другом? Приведу в качестве ответа аналогию, правда, не очень точную, но помогающую понять: не каждый мужчина может стать мужем для женщины, и не каждая женщина может стать женой для мужчины. Мужем и женой люди становятся только тогда, когда между ними устанавливаются определенные отношения, основанные на их внутренней близости, на их, может быть, и не всегда сходстве, но — созвучности друг другу. Дружба — это, конечно, не семейная жизнь, не вступление в брак, но, тем не менее, чтото, отчасти сродни этому. Для возникновения дружбы тоже должно быть некое внутреннее созвучие, близость интересов. Как в браке есть своя история любви и отношений между мужем и женой, так и у дружбы всегда есть история. Если человек всмотрится в историю своих отношений с другом, он поймет, что это так и есть на самом деле. Есть моменты сближения и восторга друг от друга, есть моменты отторжения, моменты, когда люди расходятся, а потом снова сходятся и становятся друг другу еще ближе и еще роднее. Люди вместе чтото переживают, преодолевают. Дружба — это настолько удивительное и прекрасное явление, что слов не найдешь, чтобы до конца объяснить, что это такое.

Другое дело, что мы все, христиане, должны быть дружелюбны — и не потому, что обязаны, а потому, что для христианина естественно быть дружелюбным, относиться к любому человеку с дружелюбием. Из этого может вырасти что-то большее, а может и не вырасти. На самом деле, жизнью можно пожертвовать не только ради того, с кем ты не один пуд соли съел, кто тебе безмерно близок и дорог, но и ради совершенно незнакомого человека, исходя из того, что он тебе брат или сестра — перед Богом. Во Христе или просто по рождению — потому, что он человек.

— Мы вот говорим о дружбе, а в чем же ее отличие от любви? Дружба — больше или меньше любви?

— Как ни одно доброе чувство без любви невозможно, так и дружбы нет без любви. Ведь если люди друг друга не любят, то какие же они друзья?

Когда я знакомлюсь с человеком, то сразу пытаюсь понять, узнать, есть ли у него друзья. И если да, то какие они, а если нет — то почему? Из знания об этом складываю для себя первичное впечатление о новом знакомом. Конечно, отсутствие друзей может указывать на определенные обстоятельства жизни, порой очень непростые. Но нередко отсутствие друзей является признаком того, что человеку люди не очень интересны, или он не готов жертвовать ничем, потому что замкнут на себе, эгоистичен. Иметь друзей — для человека вещь естественная. А когда говорят, что вот, дескать, друзей нет, но причина этого в том, что только плохие люди встречаются на пути, а хороших нет, это настораживает. Причина отсутствия друзей заключается в самом человеке. И то, сколько у человека друзей, какие они, во многом основывается на том, каков он есть.

Мне кажется, что человек испытывает потребность делиться с друзьями не только тем, что ему трудно пережить в одиночку, то есть плохим, но и обязательно хорошим, даже в большей степени. Когда это хорошее в человеке заперто, он не находит себе покоя. Не хвастаться хочется — хочется именно поделиться, отдать часть этого хорошего. Иногда в процессе бывает, что и все отдаст человек, но радость от этого не пропадает. Я думаю, что это одна из удивительных радостей дружбы. Ну, а вот нет у тебя друзей — и куда ты свое «хорошо» денешь?..

— Мне кажется, не может быть хорошо людям, у которых нет друзей…

— Да… В советские времена особую актуальность имело дикое явление под названием «сообразить на троих». С одной стороны, страшное. Но с другой — вот о чем невольно думается: ведь редко когда человек пьет один, чаще всего ему нужны собутыльники. Почему? Причина в том, что у современного человека настолько душа избита, замордована, что он оказывается неспособным раскрываться, оживать в обычном, трезвом состоянии. И потому начинает пить, чтобы и его сердце испытало веселье и радость, которые приносит вино. Правда, эта стадия быстро сменяется следующей, когда человек оказывается уже вовсе неспособным к тому, чтобы чем-то делиться с другим человеком, чтобы что-то от него получать, общение комкается или переходит в какую-то другую форму, нецелительную, нерадостную для души. Но, тем не менее, потребность в дружбе даже в пьянстве находит свое выражение. И даже в этом уродливом виде она, по большому счету, трогательна.

— В научно-популярных пособиях по прикладной психологии часто можно найти высказывание о том, что понятие «дружба» было придумано романтиками: на самом деле, в этих отношениях есть свой «зависимый», «ведомый», а есть «лидер», который гребет под себя. Часто приходится слышать о том, что кто-то дружил-дружил с кем-то, а потом один из этих друзей оказался вовсе и не друг, а поросячий хвостик… Как быть с тем, что часто вроде бы дружба напоминает игру в одни ворота?

— Есть такой замечательный французский фильм «Невезучие». В нем играют Жерар Депардье и Жан Рено. Депардье исполняет роль человека с некоторой задержкой развития — лет на 40 из своих 45. И вот он встречает человека, героя Рено, с глазами грустными, как у лошади, которую герой Депардье когдато в детстве любил, и решает, что это — его друг. Конечно, в планы «друга» все это вовсе не входит, за этим следует ряд трагикомических перипетий… В конечном итоге дружба пробуждает что-то доброе в сердце человека, глаза которого были как у грустной лошади, — он изменяется. Порой в жизни так бывает. Но чаще — нет.

Если человек по простоте своей искренне считает кого-то своим другом, то это может свидетельствовать о разных его качествах: о богатстве души, о внутренней простоте, о наивности, но и о неразвитости тоже — о многом. Но дружбы как игры в одни ворота быть не может. Если дружба не взаимная, то это, на самом деле, не дружба. Точно так же, как и любовь, с моей точки зрения, может быть только взаимной. Если человек кого-то любит, а отклика нет, то нет и любви как таковой. Она оказывается не то чтобы каким-то ложным или ошибочным чувством — нет. Ведь зачастую Господь любит человека, а человек Его — ненавидит, но любовь при этом есть, она существует, только в этом случае Божественная любовь, остающаяся без отклика, не может спасти человека. И когда один человек другого любит, а отклика нет, то это приводит к краху. И если мы дружили с кем-то, любили кого-то, а оказалось, что человек нам не друг, не надо к этому относиться, как к величайшей трагедии, хотя это и непросто пережить, конечно. Надо просто отойти в сторону. Одно дело — отдавать христианский долг в отношениях с людьми, быть всегда готовым помочь, откликнуться на призыв о помощи, и совершенно другое — пускать кого-то в круг близких.

В Евангелии от Иоанна сказано, что Господь не вверял Себя никому, потому что знал всех (Ин. 2, 24–25). Не вверял, но, тем не менее, вокруг Него сложился круг людей, которым Он был верен, как верен Он вообще всем, во всем и всегда. При этом каждый из этого круга мог, как Иуда, предать Его… И мы не должны вверять себя всем. Не должны впускать в свою жизнь каждого — в конце концов, это не только нам, но и «каждому» может оказаться неполезно. Однако не должно быть и излишних настороженности, подозрительности. Бывает, люди говорят: вот, мне в душу плюнули, не хочу, чтобы так еще раз вышло, потому буду теперь всегда один. Не надо бояться, что тебе плюнут в душу, — надо быть к этому готовым. На Господа тоже плевали — те, кто до того искал Его дружбы, Его помощи. Так почему мы должны опасаться этого? Как раз когда человек подобного не боится, для него такой исход бывает не слишком болезненным.

— Но бывает же, что никто никому никуда не плевал. Просто время прошло, какие-то обстоятельства накопились, взаимные неразрешенные неудовольствия — дружба и кончилась. Как такого избежать?

— Один мирянин однажды написал преподобному Варсонофию Великому: «У меня есть друг, но мне кажется, что он ко мне охладел; дружба наша закончилась». Преподобный ему отвечал: «А ты загляни в свое сердце и спроси себя: а не охладел ли ты к нему сам? Если не охладел, то дружба ваша жива, а если охладел — то, очевидно, и дружба закончилась тоже. Иссякла, как пересохший источник».

Вновь вернусь к аналогии между дружбой и браком. Семейная жизнь только тогда полноценна, когда есть некий взаимный процесс — познания, обучения. Процесс самовоспитания — в первую очередь, и воспитания близкого человека — во вторую. Это творческий процесс. То же и с дружбой. Как и любовь, она может превращаться из маленького ручейка в полноводную реку. Но может и из полноводной реки превратиться в ручеек. Все зависит от нас самих. Как только камушки начинают собираться в русле — они сужают его. Нужно его расчищать регулярно.

— А если один друг хочет русло расчищать, а второй — не слишком? И вроде бы и не против, но в то же время как будто говорит: «А проделай эту работу за меня — потому что это ты передо мной виноват, ты должен уступать». Как быть?

— Об этом нужно сказать, но не для назидания нашим друзьям; все, о чем мы говорим, имеет смысл говорить только в назидание себе самому. Да, бывает, что один человек говорит другому: «Будь другом, сделай то-то и то-то», «Сделай за меня», «Уступи мне, будь другом». Наверное, это самое превратное понимание дружбы, которое только может быть: раз человек тебе друг, значит, он тебе должен. Дружба — не повод от кого-то чего-то ожидать, дружба — повод для того, чтобы давать.

Когда к священнику приходят бывшие супруги и начинают горевать об утраченном, закономерен вопрос: а как возник брак, который распался? Если проанализировать ситуацию, всегда получается, что в его основе было что-то неправильное. То же самое — с дружбой. Если в какой-то момент человек, которого мы считали другом, вдруг нам другом быть перестал, то, скорее всего, это произошло из-за нас самих. Вероятнее всего, мы из какой-то внутренней корысти, не материальной, а душевной, предпочли считать этого человека другом тогда, когда он этим другом не был. Мы сознательно на что-то закрыли глаза, а потом жизнь все расставила по своим местам.

— Но если все-таки друг сам изменился — причем, не в лучшую сторону?

— Да, иногда может возникнуть ситуация, когда мы оказываемся для нашего друга тяжелы. Или он становится для нас тяжелым, потому что вдруг изменился — и не к лучшему. Что с этим делать? Просто терпеть, ничего человеку не говоря, или сказать об этом? Думаю, что если человек для нас близкий, дорогой, то говорить ему о своих чувствах, о своем беспокойстве нужно, потому что кроме нас, скорее всего, никто ему об этом не скажет. А мы — именно те, кто может его остановить, кто может ему дать импульс к обратному движению, к возвращению к себе самому. Это может произойти через конфликт, через болезненное объяснение, причем не единственное. Естественно, мы должны стремиться найти ту форму выражения, которая окажется оптимальной, которую подскажет нам наша любовь к человеку. Именно любовь, а не желание сказать, чем мы недовольны, потому что это мы недовольны и нам происходящее неприятно. Если на первое место поставить заботу о своем друге, то все, скорее всего, получится. Но если мы видим, что стучимся в наглухо запертую дверь, то нужно отступить, не говорить больше ни о чем, а просто терпеть человека таким, каков он есть. Вдруг и удастся перетерпеть. Может ли дружба разрушиться? Может. Ведь мы дружили с одним человеком, а сейчас перед нами — абсолютно другой. И тут так же, как с любовью: если мы видим, что человек к нам хочет вернуться, значит, нужно не дать умереть в нашем сердце тому чувству, что в нем жило.

— Но вот дружба умерла, человек ушел. Что делать, какой максимально полезный в этой непростой ситуации для себя урок извлечь?

— Когда уходит из нашей жизни человек — просто уходит или умирает, — что-то происходит в нашем сердце. Создается ощущение, что в нашем сердце был участок, занятый ушедшим. И этот участок словно отмирает вместе с человеком. Если наш близкий отходит в мир иной, то это происходит в меньшей степени, потому что он на самом деле жив, и наши молитвы, глубина нашей веры, если таковая есть, нам помогают его чувствовать. И участок нашего сердца начинает жить как-то по-другому.

А вот если человек из нашей жизни пропадает из-за того, что разрываются отношения, то создается ощущение ампутации жизненно важного органа. Потом, спустя какое-то время, рана может зарасти и разгладиться, сердце — чем-то обогатиться, но все равно — некоторая болезненность при воспоминании о потерянном человеке будет сохраняться. Дружба помогает понять незаменимость каждого человека, его уникальность; увидеть то, что изначально является областью Божественного знания, потому что уникальным и неповторимым каждого из нас сотворил именно Господь. А потеря друга дает нам это понять в полной мере.

У апостола Павла во Втором послании к Коринфянам есть такие строки: Придя в Троаду для благовествования о Христе, хотя мне и отверста была дверь Господом, я не имел покоя духу моему, потому что не нашел [там] брата моего Тита; но, простившись с ними, я пошел в Македонию (2 Кор. 2, 12–13). Апостол жил ради благой вести о Христе — в этом был смысл его жизни. Но в одном из городов, где он мог бы проповедовать, и успешно, он не находит своего друга Тита, расстраивается и уходит… Это любовь, это дружба? Да, это любовь и это дружба. Ведь заподозрить апостола Павла в том, что он жил какими-то своими интересами, ни в коем случае нельзя.

Святые друг с другом дружили. Когда их друзья уходили в мир иной, они грустили по ним, хотя уже познали, как прекрасна жизнь с Богом… Настоящая, подлинная дружба как подлинная любовь — тоже дар Господень. Дар, который дается сердцу, подготовленному для этого. Подготовленному попытками научиться любить, дружить, жертвовать, отдавать. Именно в дружбе человек скорее познает смысл слов о том, что блаженнее давать, нежели брать. И вообще, если кому-то захочется понять, насколько истинна дружба с тем или иным человеком, дружба ли это в принципе или что-то другое, нужно просто задать себе вопрос: что тебе приятнее — отдавать ему или брать у него?

Журнал «Православие и современность»

Беседовала Наталья Волкова

Взято отсюда: kalinovmost.org.ua/index.php?option=com_content...

@темы: Статьи

---

Иногда мало просто цитировать. Цитата в отрыве от текста часто воспринимается через призму собственного понимания жизни или личных тараканов. Поэтому, чтобы меньше было недоумений о том, что имел ввиду автор, выложу его мысли полностью.

Из книги свт. Николая Сербского "Библейские темы"
МОИСЕЙ

Если бы сегодня какой-нибудь юноша спросил меня: как спасти свою душу, я не раздумывая ответил бы ему: возьми на себя бремя заботы о ближнем! Ибо всякая душа, не знающая заботы ни о ком, кроме самой себя, или уже погибла, или находится на грани гибели. Там, где еще не поздно, нужно спасать свою душу заботой о ближнем. Трудно только начать, но когда начнешь, убедишься, что забота о других много слаще заботы о себе. Все великие учителя веры, следуя закону, учили людей жить, трудясь и заботясь о других людях, ближних и дальних. Живя ради других, мы не отказываемся от своей собственной жизни,— наоборот, мы утверждаем и расширяем ее границы. Заботясь о других, мы свою жизнь делаем не горше, а, наоборот, вносим в нее сладость и утешение. Потому Христос не проповедовал ничего противоестественного или сверхъестественного, когда проповедовал любовь к ближнему. И Толстой не говорил ничего противоестественного или сверхъестественного, когда говорил о жизни ради ближнего. И Эмерсон не шел против природы и жизни, когда писал исследование о компенсации. О своем личном опыте я мог бы сказать вот что: в жизни человека столько радости, сколько он проявляет заботы о людях.
Человеку пострадать ради других много слаще, чем страдать ради себя. Потому и Христу было легче переносить крестные муки, чем двум разбойникам, распятым слева и справа от Него.

Заботясь о других, человек приобретает большее достоинство.

Заботясь о других, человек становится возвышеннее.

Заботясь о других, человек приближается к Богу, лучше понимает Бога и по-товарищески становится плечом к плечу с Ним, прислушиваясь к Нему, исповедуясь Ему.

Я замечал, что семейные люди религиознее одиноких, а офицеры в дни войны истовее молятся Богу, чем простые солдаты, и правители, отвечающие за жизнь народа, с большим трепетом говорят о вере, чем люди, заботы которых ограничены собственным благосостоянием. Говорят, что среди морских капитанов нет ни одного неверующего. Это объяснимо: ответственность за множество доверенных душ неизбежно приводит мысль человека к Богу. Однажды я переплывал через Атлантику, и мне довелось присутствовать в трапезной на молитве. В воскресенье в одиннадцать часов зазвучал горн, мы все собрались в трапезной, где капитан "служил молебен": стоя на коленях, он читал молитвы, а мы пели псалмы. Мы проплывали ровно посередине между двумя огромными могилами — местами гибели "Луизитании" и "Титаника". Вокруг нас бурлил океан, равнодушный к нашим жизням. Под нами зияла могила, глубины которой было достаточно, чтобы в ней поместились Карпатские горы. Тогда капитан корабля вознесся в моих глазах до положения библейского патриарха — до Моисея или Самуила: мысленно я входил в его душу, и мне казалось, что он должен быть исполнен достоинства и возвышен в собственных глазах, потому что его мудрости и мужеству доверены сотни жизней, и в то же время он должен чувствовать священную дрожь перед таинственным присутствием Божиим и невероятное смирение, вызывающее слезы и заставляющее пасть перед Всесилием, Которое и корабль, и все, что на корабле, и океан, и все, что в океане, и всю планету, и вселенную держит в Своей власти.

У простого пастуха, на попечении которого есть хоть десяток овец, душа десятикратно шире, чем у богача-одиночки, который гуляет, обедает и ужинает один, один перебирает свое золото и акции, сидя в тупом, себялюбивом одиночестве, томясь от скуки, которая толкает либо к пороку, либо к самоубийству. Когда Моисей пас овец своего тестя под горой Хорив, то очень заботился о тысячах этих созданий Божиих и был возвышеннее, чем философ Шопенгауэр, искавший во Франкфурте квартиру на первом этаже, чтобы в случае пожара быстрее выскочить, спасая свою собственную жизнь и не задумываясь о том, что будет с жизнями его ближайших соседей. Насколько же духовнее и благословеннее стал Моисей, когда на его попечение был отдан целый народ. Чем забота и ответственность больше, тем больше близость к Богу. Пока Моисей пас овец, он мог восхищаться красотой Божиего мира и трепетать перед несказанным чудом смены дня и ночи. Но когда он стал пастырем и вождем народа, он постоянно должен был быть проводником воли своего Повелителя. Читайте и смотрите, как Моисей молится Богу о спасении народа от неприятельского войска, или от голода, или от жажды, или от змей в пустыне, или от болезни; как воздевает он руки к небу, пока его народ сражается с противником; как он внимает воле Божией, когда устанавливает законы для своего народа; как все в своей жизни и жизни своего народа он объясняет Божиим Промыслом: помните сей день, в который вышли вы из Египта, из дома рабства, ибо рукою крепкою вывел вас Господь оттоле! (ср.: Исх. 13, 3); как все дела свои сверяет он с волей Божией; как затеняет себя, чтобы вознести Бога в глазах народа; как на все свои замыслы и планы ищет благословения свыше, от Яхве; как смиренно и без ропота предается всегда решению Всевышнего: и когда призывается стать освободителем и вождем народа, и когда ему преграждается путь в землю обетованную у самой ее границы.

Я не верю, что Моисей когда-нибудь видел Бога. В Библии говорится определенно: когда [Моисей] сказал: покажи мне славу Твою, то получил от Господа ответ: лица Моего не можно тебе увидеть, потому что человек не может увидеть Меня и остаться в живых (Исх. 33, 18, 20). Эти слова согласуются с православным учением от Моисея до наших дней, согласуются они и с мнением науки. Нам дано видеть лишь спину Божию, как символично и образно выражается Библия. Нам дано видеть только творение, но не Творца, как говорил Декарт. Нам дано созерцать только феномен, но не "вещь в себе", как выражался Кант. Нам дано познать лишь видимую игру элементов, но не их сущность и глубинную связь и судьбу, как утверждает современная наука.

Все эти определения имеют одно и то же значение. Лице Божие непосредственно увидеть нельзя, и никто никогда не видел его. Мы живем в тени Божией и знаем только тень Его. Свет лица Его — предмет нашего устремления и желания, идеал нашей веры. Но человек, который заботится только о себе, не имеет ни истинного знания, ни истинной веры. Только заботясь о других, можно приблизиться к Богу и, приблизившись, ощутить Его. В Библии Моисей представлен как неразлучный друг Божий. Несомненно, так и было. Мыслями и чувствами Моисей ежечасно дружески обращался к Яхве, молитвенно разговаривал с Ним, в заботах и затруднениях с Ним советовался.

Попробуйте и вы, братья, дружить с Богом. Вам не достичь этого ни знанием, ни умением, ни земной славой, ни богатством, но только добровольной заботой о других людях. Возьмите на себя попечение о своих ближних, которые в этом нуждаются, и вы сразу обогатите свою душу двумя лучшими чувствами (одно принадлежит области Божественного, другое — области человеческого): благочестием и снисходительностью. Только носители большой и искренней заботы о других могут быть хранителями истинного благочестия, а самые заботливые — одновременно и самые снисходительные. Будьте сыновьями заботы и станете сынами Божиими. Станьте заботливыми братьями и станете друзьями Божиими. Создайте малое царство душ, о которых вы будете заботиться, и вы почувствуете в себе широту души великих вождей и царей. Знаете ли ценность свою? Она равна количеству людей, которые не могут жить без вашей заботы. Начните счет с нуля. Если вы живете только заботой о себе, вы еще даже не единица. Если никто на свете не чувствует вашей заботы, значит, вы нисколько не заботитесь о себе. Ваша забота должна охватывать и душу и тело. Не одними только плотью и хлебом жив человек. Если вы хотите позаботиться о своей душе, вы не сможете сделать этого, не взяв на себя заботы о других. Это естественный закон, очень сокровенный и малоизвестный, но не оккультный или противоестественный. Это естественный закон. Если никто на свете не ощущает вашей заботы,— значит, вы трудитесь только для своей плоти, для своего физического удобства, значит, вы еще не стали единицей, а все еще дробь нуля и единицы, все еще очень и очень малы, малы даже для заботы о самом себе.

Почему Моисей так часто и так помногу разговаривал с Богом? Потому, что велика была забота его. В заботе о других людях человек собирается, одухотворяется и поднимается к Богу. Моисей ближе других израильтян стоял к Богу, даже ближе своего брата Аарона, потому что больше разговаривал с Богом. Постарайтесь и вы как можно больше заботиться о других, и вы увидите, как вступите в разговор с Ним. Сокровенная молитва, связующая с Богом, является необходимой потребностью всех, чьи души полны заботы о других.

Все мы рабы Божии, сознаем мы это или нет. А осознаем мы это тогда, когда начинаем заботиться о других. Это осознают родитель и друг, настоящий священник и настоящий правитель. До тех пор пока мы заботимся только о своем собственном благополучии, мы чувствуем себя осколком этого мира или неким самодостаточным элементом. Только забота о других открывает нам глаза и дает нам возможность видеть мир и жизнь в их естественной сущности. Только в свете заботы о ближнем мы видим себя как маленькое звено в длинной цепи, связующей Бога и людей, рабов Божиих и человеческих.

Миллионер Рокфеллер был рабом Бога и людей, понимал он это или нет. Для него было бы лучше, если бы понимал: кому много дается, с того много спросится. Горе тому, кто не отдаст должного: взыщется с него неумолимой силой нравственного закона, взыщется с него так, как не ждет, и тогда, когда не ждет, и принесет боль вместо радости, которую бы ощутил, если бы отдал добровольно. Ничего и никому не дает Господь в исключительную собственность, но дает как посреднику, который будет помогать ему в распределении даров. Все мы посредники и помощники в распределении даров. Все — Божие, ничего нашего нет. Если бы Эмерсон сказал, что его гениальный ум дан ему ради его собственной славы, в этом было бы столько же правды, сколько в заявлении миллионера Рокфеллера, что миллионы даны ему ради его личного удовольствия. То и другое было бы так же истинно, как то, что два плюс два равняется пяти. Оба знаменитых американца были только хранителями Божиих даров. Одного шага в сторону от общепринятого поверхностного восприятия вещей достаточно, чтобы понять, что на всемирной сцене жизни присутствует настоящий коммунизм. Гений Эмерсона и богатство Рокфеллера явились бы всеобщим благом, принадлежа коммуне всего человечества и Богу. Обладатели таких благ только тогда становятся великими и счастливыми, когда они осознают это. Нужно лишь однажды отрешиться от оглушающей мирской суеты, чтобы вспомнить о смерти и признаться искренне, что нам ничего не принадлежит.

Поймите это и вы, братья, поймите, что ваша ценность и ваше счастье в этой жизни зависят от взаимной заботы. Все, что вы имеете,— это всего лишь временный кредит Божий, все вы в одинаковом долгу пред Господом. Все, что дано вам сверх вашей потребности, не ваше и не для вас дано. И знайте, что каждому из вас для жизни нужно намного меньше, чем вы думаете. Больше заботьтесь о других, и все будет хорошо: в этом закон и пророки — в этом Бог единый, а все вы, заботясь о ближних, становитесь чадами Его и друзьями.

Как я понимаю заботу? Как неравнодушие к чему-либо или к кому-либо.
Если мне не все равно, в каком доме я живу, я буду заботится о нем. Если мне не все равно, что будут есть мои домашние, я позабочусь о завтраке, обеде, ужине. Если мне не все равно, как там живет дорогой человек, я напишу и спрошу, как он там. Если мне не все равно, какое молоко будут пить люди, я позабочусь о питании и здоровье коров и о порядке на коровнике. Если мне не все равно, из грязных или чистых мисок ест моя кошка, я вовремя буду мыть ее посуду. Если мне не все равно, в каком настроении работают наши рабочие, я поговорю с ними, пошучу, выслушаю все их домашние дела, проблемы и радости. Если мне не все равно. При этом мне не важно, какова моя ценность. Я понимаю, что не делаю и 90% того, что могла бы сделать, поэтому да, скорее всего я бесполезна в этой жизни. Но мне это не важно, я просто хочу быть с Господом, пусть даже вопреки своему недостоинству, и чтобы люди, которых я знаю, и которых еще не знаю, в итоге были счастливы.

@темы: Статьи, Актуальное, О любви, Размышлинизмы, Подвижники благочестия

---

Хорошая статья, о главном

"Когда ты любишь Бога — тогда ты и начинаешь совершать молитву. А когда ты начинаешь совершать молитву, любя Бога — тогда ты любишь и ближнего. А когда любишь ближнего — тебе опять легко продолжать любить Бога, и во всем появляется смысл."

"Я знаю людей, которые имели восемь браков. Для меня непонятно, как можно иметь и два, а восемь… Я говорю этому бедному творению: «Чего же ты ищешь?» — «Чтобы меня любили». — «Но ты уже любим, так о чем ты говоришь? Господь Бог уже тебя любит». И ответ был такой: «Этого недостаточно, я хочу большего». Я сказал ему: «Больше не бывает, и сейчас у тебя нет вообще ничего». Они не понимают."

"Я был на рынке, выбирал фрукты, которые, как мне казалось, были вкусными. Мне один мужчина говорит: «Почему ты вон те не возьмешь?» Он видел, что я старый, но он был еще старше меня. Я говорю: «Ты посмотри, там птицы поклевывали и какие-то следы насекомых». Он говорит: «Птицы клюют только сладкие». А ты берешь с виду совершенные, но никто их не хотел». Я начал брать те, на которые он указал, и убедился, что он прав.

Я выбирал именно то, что, мне казалось, принесет удовольствие. И я забыл главную цель. Вы должны искать в жизни кого-то, кто будет любить Бога больше, чем вас. Вы должны искать кого-то в жизни, чтобы с ним вы любили Бога больше, чем его. Как говорит наше таинство венчания: «Двое становятся едины во плоти». И это единое объединяется с Богом."

" Приходящим ко мне молодым людям, которые говорят, что хотят вступить в брак, я говорю, что они должны внимательно посмотреть на человека, с которым они вступают в брак. Я говорю женщине: «Если этот мужчина не показывает тебе Иисуса Христа, и ты не видишь в нем Иисуса Христа, беги от него, как от ада, иначе ты там откажешься». А мужчине я говорю: «Посмотри на эту женщину. Ищешь ли ты в ней все качества Матери Божией? Если нет, ты в большой беде».

В нашем приходе был мужчина. Он говорит: «Отец, ты знаешь, что не так с женщинами православными?» Я говорю: «Я боюсь сказать. Они все ищут святого мужа кожаной куртке. Они хотят, чтобы он был святым и волнующим. Они хотят, чтобы он был благочестив и прекрасен. Они хотят, чтобы он любил Бога и их мог волновать. Только женщина может быть такой сумасшедшей»."

"Депрессия происходит от любви к себе. Одержимость и занятость собой вводит вас в депрессию. Могли бы вы представить себе, что вы были созданы для Бога и для того, чтобы любить каждого, и чтобы это стало причиной депрессии? Это примерно как оголодать до смерти, прийти в самый лучший ресторан Москвы и смотреть через витрину, не имея возможности ничего съесть. Любить себя — жить впустую. Не любите себя, любите Бога и ближнего — и вы никогда не впадете в депрессию. Просто, но трудно."

	Схиархимандрит Иоаким (Парр) о молитве, духовной жизни в миру и вере в «безбожной Америке» (+Видео) Схиархимандрит Иоаким (Парр) Почему мы не любим друг друга? Потому что мы не любим Бога или любим себя. А когда любишь себя, ты не можешь себя реализовать. И ты становишься одержимым постоянным получением того, что, кажется, ты ищешь для себя.

"

@темы: Статьи, Подвижники благочестия

---

Пусть новизною станет еще больше добра, тепла и любви!

И все так же перед нами эта немного страшная пропасть будущего. Что сулит она нам, какие невзгоды, какое горе, какие, как мы говорим, «непредвиденные» опасности? Будем ли мы живы еще через год, не последний ли Новый год встречаем на земле? Ни на один из этих вопросов ответить мы не можем. Но в одном мы должны быть уверены: что бы ни случилось, мы можем любить!

Новый год: Намек и предчувствие Протопресвитер Александр Шмеман Казалось бы, стоит вдуматься, вглядеться, вслушаться во все это, в саму жизнь – и невозможной становится эта мечта о счастье, и детски-наивными кажутся эти слова о нем в новогоднюю ночь. Но вот мечта жива, и, несмотря на все, срывается с уст, исходит из сердца эта вера, эта мечта, это ожидание: «С новым счастьем!» Как примирить это противоречие?

@темы: Статьи

---

Из жизни одной многодетной семьи

Жизнь должна быть такой, чтобы с ней не жалко было расстаться. И тут же возникла мысль о том, что жизнь надо погубить красиво, с пользой для других.

	Опыт семейной жизни — семья Беличенко Православный журнал для родителей Виноград Самое трудное, наверное, — научиться их любить. Всяких. И всегда. Они не идеальные дети, всякое у нас бывало. Когда они все вместе бегают и орут, иногда хочется от них просто спрятаться...

@темы: Статьи

---

Отданное возвратится

Игумен Нектарий (Морозов)

Когда человеку плохо и тяжело, он, как правило, все воспринимает обостренно. И обостреннее всего чувствует — чего бы он хотел от других людей, какой помощи, какой заботы. Помощь и забота даются не всегда. Но это и не страшно. Есть Господь и Его помощь и забота, которые могут проявляться многообразно и далеко не во всех случаях явно. Кроме того, это время — лучшее, чтобы понять… иных людей — их ожидания, чаяния в схожих ситуациях. И если именно так его использовать, то можно стать очень чутким к боли и скорби другого, сердечным, теплым. А когда делаешься таким, то — вот удивительная вещь! — уже не так нуждаешься в том, чтобы кто-то был столь же чуток и сердечен по отношению к тебе.

Это вообще удивительный духовный закон: начинаешь отдавать то, что так нужно тебе самому, и тотчас получаешь это же вдвойне и втройне. Я не о материальных предметах говорю, конечно, а о том, что больше к области душевной и духовной относится. Хотя и с материальным так бывает — делишься последним, сам без гроша остаешься, а Господь тотчас посылает то, чего и ожидать ты не мог, буквально из нищего богачом делает. Особенно же, если предвидит, что ты и снова обнищать ради ближнего не откажешься.

Сколько людей, которые мучаются оттого, что их «никто не любит»»! А ты начни любить сам. Или, если нет в тебе любви или чего-то, хотя бы отдаленно ее напоминающего, делай дела любви. И ты увидишь, что тебя полюбят. Знаешь, почему? Потому что будет наконец, за что.

Воистину мало кто по-настоящему смог познать эту удивительную истину: «Блаженнее давать, нежели принимать» (Деян. 20, 35). Если бы познали, то только бы и давали, не ожидая ничего взамен и получая, однако, неизмеримо больше. И это на самом деле именно так — не слова это красивые, а самая реальная, опытом удостоверяемая правда.

В чем основа этого закона, в чем секрет его таинственного действования, в чем тайна? В том, что даем мы людям, а возвращает нам Господь. Иногда сразу и так, что не заметить — захочешь, да не сможешь. Иногда — после и прикровенно. Ведь Он Сам говорит: «Так как вы сделали это одному из братьев Моих сих меньших, то сделали Мне» (Мф. 25, 40). Люди могут быть неблагодарны и чаще всего оказываются такими, но не Господь. Если же чего-то сейчас и не вернет Он тебе, то вернет потом — сторицей, не скорби понапрасну. Когда потом? Тогда, когда нуждаться в этом будешь более всего, когда все, что здесь, пройдет, словно сон.

www.pravoslavie.ru/put/56704.htm

@темы: Статьи

---

Порция здоровой критики

или "Вредные советы поэтам как надо писать стихи"

lleo.me/arhive/other/poet.htm

Сан Сергеич? Вы тут!
Так?, так, так... Очень мило!
Вы, я вижу, опять за свое!
Прекратите писать! И отдайте чернила.
И не плачьте.. Hу что за нытье?

"Во-первых, даже если вам совершенно не о чем писать — писать надо все равно."

"Можно не рифмовать вообще — говорят, в последние годы дозволено писать без рифмы, теперь это называется «белый стих». Прямо гора с плеч!"

"И самое главное правило — пишите так, чтобы читатель постоянно пребывал в состоянии облома"
(Леонид Каганов)

@темы: Интересности, Статьи